Она действовала не в ответ на что-либо. И даже не защищала Тоби. Если с ней что-нибудь произойдет, то он может оказаться в большой опасности. Сильный риск, очень сильный. Она была неуправляема. И знала это. Ничего не поделаешь: испытано достаточно. Больше ей не выдержать. Нельзя остановиться!

Справа от нее было крытое заднее крыльцо, перед ним - патио. Дворик освещался пятнами лунного свечения, которое проникало сквозь рваную пелену облаков. Высокие эвкалипты, бенджамины поменьше и низкие кусты покрыты крапинками лунного серебра.

Она была на западной стороне дома. Кралась налево по дорожке, к югу.

На углу остановилась и прислушалась. Так как ветра не было, то отчетливо слышался зловещий свист - звук, который только увеличивал ее ярость.

Обрывки разговора. Ни слова не разобрать.

Крадущиеся шаги поспешили к задней части дома. Низкий подавлений смех, почти хихиканье. Они так отлично веселятся, так радостно играют!

Определив по звуку быстро приближающихся шагов, что чужак сейчас появится, и вознамерившись напугать его до чертиков, Хитер шагнула вперед. Момент был рассчитан превосходно - они встретились на повороте с дорожки.

Она была удивлена, обнаружив, что он выше ее: думала, им лет по десять, одиннадцать, двенадцать самое большее.

Хулиган издал слабый возглас "Ах!" от неожиданности.

Напугать их хорошенько было бы легче, будь они помоложе. Но теперь никакого отступления: они довели ее. И затем...

Она продолжала надвигаться, столкнулась с ним, отпихнула его назад до упора и притиснула к увитой плющом бетонной стене, которая обозначала южную границу их собственности. Банка спрея с краской вылетела из его руки и, звякнув, ударилась о дорожку.

Столкновение выдуло из него всю отвагу. Его рот разинулся, он судорожно задышал.

Шаги второго. Бегущего на нее.

Вжавшись в первого парня лицом к лицу, даже в темноте она увидела, что ему лет шестнадцать или семнадцать, может быть, больше. Достаточно, чтобы все понимать.

Она с размаху ударила его коленом между раздвинутых ног и отвернулась, как только он упал и, хватая ртом воздух, принялся блевать на клумбу, идущую вдоль стены.

Второй парень летел на нее быстро. Он не видел оружия, и у нее не было времени останавливать его угрозами.

Шагнула на него, вместо того, чтобы отскочить, крутанулась на левой ноге, и пнула его в пах ногой. Из-за того, что она двигалась навстречу, удар получился мощный: она достала его лодыжкой и подъемом ноги вместо пальцев.

Он упал за ней с шумом на дорожку, и закатался около первого мальчишки, захваченный схожим приступом рвоты.

Третий бежал к ним вдоль дорожки, от передней части дома, но его занесло, он остановился в пятнадцати футах от Хитер и попытался отступить.

- Стой, где стоишь, - сказала она. - У меня оружие.

Хотя она подняла "корт", держа его обеими руками, но голоса не повысила, и ее спокойный тон сделал приказ более грозным, чем если бы она прокричала его в ярости.

Он остановился, но, вероятно, револьвера в темноте разглядеть не мог. Его телодвижения подсказали ей, что он все еще обдумывает, сбежать или напасть.

- Помоги мне Господь, - сказала она по-приятельски легко. - Я выбью твои мозги.

Сама была удивлена прозвучавшей в голосе холодной ненавистью. Конечно, она его не застрелит, в этом была уверена. Но звук ее собственного голоса пугал... и заставлял задуматься. Его плечи опустились. Вся поза изменилась. Он поверил ее угрозе.

Черная радость наполнила Хитер. Около трех месяцев интенсивных занятий тайквондо и уроков самозащиты для женщин, которые проводили бесплатно для членов семей полицейских по три раза в неделю в гимнастическом зале отдела, оправдали себя. Ее правая нога адски болела, возможно, не меньше, чем пах у второго мальчишки. Должно быть, сломала кость, и уж точно будет прихрамывать с неделю, даже если трещины никакой нет, но все же она была очень рада, что схватила трех вандалов, так рада, что вполне могла пострадать ради своего триумфа.

- Иди сюда, - сказала она. - Ну, иди.

Третий поднял руки над головой. Он держал по банке спрея в каждой.

- Ложись на землю рядом со своими приятелями, - приказала женщина, и он сделал все по ее словам.

Луна выплыла из-за облаков, что было похоже на то, как включают прожектора на сцене в четверть силы, после полной темноты. Она могла видеть достаточно хорошо, что все они старшие подростки, лет по шестнадцать-восемнадцать. Они не соответствовали популярному стереотипу шпаны: не были ни черные, ни латиноамериканцы. Белые мальчишки - и не выглядели бедными. Один из них одет в хорошо скроенную кожаную куртку, а другой носил свитер с крупными петлями, изделие явно отличное и со сложной вязкой.

Ночная тишина прерывалась только жалобными стонами, которые выдавливали из себя, продолжая тошнить, двое покалеченных. Схватка так быстро развернулась на площадке в восемь футов между домом и границей ее собственности, и в такой относительной тишине, что даже не пробудила соседей.

Наставив на них револьвер, Хитер спросила:

- Вы здесь были раньше?

Двое все еще не могли отвечать, даже если бы захотели, но и третий молчал.

- Я спросила, были ли вы здесь раньше, - сказала она резко. - И занимались ли здесь подобными гадостями.

- Сука, - сказал третий парень.

Она осознала, что, возможно, очень скоро потеряет контроль над ситуацией, даже при том, что _п_о_к_а_ единственная с оружием, особенно если пораженные в пах отправятся быстрее, чем ожидалось. Пришлось лгать, чтобы убедить в том, что она нечто большее, чем жена полицейского с некоторыми навыками проворных движений:

- Слушайте, вы, сопляки, - я могу убить вас всех, вернуться в дом, принести пару ножей и вложить их вам в руки, прежде чем прибудет черно-белая карета. Может быть, они потащат меня в суд, а может быть - нет. Но разве засадят в тюрьму жену героя-полицейского и мать восьмилетнего мальчика?

- Ты этого не сделаешь, - сказал третий мальчишка, хотя произнес он это после некоторого колебания. Жилка неуверенности затрепетала в его голосе.

Она продолжала удивляться тому, с какой неподдельной яростью и ожесточенностью говорит.

- Не сделаю, да? Мой Джек, его двух партнеров застрелили рядом с ним за один год, он сам лежит в больнице с марта и пролежит там еще недели, а может быть, месяцы. Бог знает, как он будет страдать весь остаток своей жизни, даже если когда-нибудь сможет нормально ходить. Я без работы с октября, почти все деньги истрачены, не могу спать из-за ублюдков вроде вас. Ты думаешь, я не ищу кого-нибудь, чтобы заставить его помучиться в отместку, или считаешь, что не получу большего удовольствия, помучив вас, доставив вам настоящую боль? Не сделаю? А? А? Я не сделаю, сопляк?